Процесс
< назад | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 | далее > |
Ему все хотелось намекнуть, что он собирается обсудить с адвокатом что-то очень важное, хотелось, чтобы Лени сначала заинтересовалась, о чем пойдет разговор, а уж тогда попросить у нее совета. Но она только в точности выполнила его пожелание. Проходя мимо него с тарелкой, она подчеркнуто ласково взглянула на него и сказала:
Как только он поест, я сразу доложу о тебе, чтобы ты поскорее вернулся ко мне сюда.
Ступай, ступай! сказал К. Ступай!
Будь же поласковее! сказала она и у самой двери, держа тарелку в руках, еще раз повернулась к нему всем телом.
К. посмотрел ей вслед. Теперь он твердо решил отказать адвокату; может быть, даже лучше, что он не успел перед этим поговорить с Лени, у нее никакого кругозора нет; наверно она стала бы его отговаривать и, возможно, удержала бы на этот раз, и снова он мучился бы от неизвестности и сомнений, и все-таки через некоторое время выполнил бы свое намерение, потому что слишком упорно его вынашивал. А ведь чем раньше он решится, тем меньше вреда будет причинено. Впрочем, этот коммерсант тоже что-нибудь, наверно, может сказать.
К. обернулся, и как только коммерсант это заметил, он тут же хотел вскочить с места, но К. его удержал.
Сидите, сидите, сказал он и пододвинул к нему свой стул. А вы давнишний клиент адвоката? спросил он его.
Да, сказал коммерсант, очень давнишний.
Сколько же лет он представляет ваши интересы? спросил К.
Не знаю, в каком смысле вы об этом спрашиваете, сказал коммерсант. В моих торговых операциях я торгую зерном он представляет мои интересы с тех самых пор, как я принял дело, значит, уже лет двадцать, а в моем личном процессе, на который вы, вероятно, намекаете, он тоже представляет мои интересы с самого начала, то есть уже больше пяти лет. Да, гораздо больше пяти лет, добавил он и вытащил старый бумажник. Тут у меня все записано; если хотите, я вам назову точные даты. А запомнить наизусть трудно. Пожалуй, мой процесс длится много дольше, он начался вскоре после смерти жены, а тому уже больше пяти с половиной лет.
К. подвинулся к нему поближе.
Значит, адвокат берется и за обычные гражданские дела? спросил он. Такая связь суда с правовыми нормами удивительно успокоила К.
Ну конечно, сказал коммерсант и шепотом добавил: Говорят даже, что в гражданских делах он больше смыслит, чем в тех, других.
Но, как видно, Блок тут же раскаялся в своих словах; положив руку на плечо К. , он попросил:
Прошу вас, не выдавайте меня!
К. успокаивающе похлопал его по коленке и сказал:
Что вы, разве я предатель?
Он очень мстительный, сказал коммерсант.
Ну, такому верному клиенту он никогда ничего не сделает, сказал К.
Еще как сделает! сказал коммерсант. Когда он рассердится, он никакой разницы не видит, а кроме того, не настолько уж я ему верен.
То есть как это? спросил К.
Не знаю, можно ли вам все доверить, с сомнением в голосе сказал коммерсант.
По-моему, можно, сказал К.
Ну что же, сказал коммерсант, я вам кое-что доверю. Но тогда и вы должны мне открыть какую-нибудь тайну, чтобы мы вместе держались против адвоката.
Очень уж вы осторожны, сказал К. Хорошо, я вам сообщу тайну, которая вас успокоит окончательно. В чем же вы неверны адвокату?
У меня, робко начал коммерсант таким тоном, словно сознавался в какой-то низости, у меня кроме него есть и еще адвокаты.
Ну, это не такой уж проступок, немного разочарованно сказал К.
Здесь это считается проступком, сказал коммерсант. Он еще никак не мог отдышаться после своего признания, хотя слова К. немного подбодрили его. Это не разрешается. И уж ни в коем случае не разрешено наряду с постоянным адвокатом приглашать еще подпольных адвокатов. А я именно так и сделал, у меня кроме него еще пять подпольных адвокатов.
Пять! крикнул К. Его поразило именно количество. Целых пять адвокатов кроме этого!
Коммерсант кивнул.
И еще веду переговоры с шестым.
Но зачем вам столько адвокатов? спросил К.
Мне они все нужны, сказал коммерсант.
А вы можете объяснить зачем? спросил К.
Охотно, сказал коммерсант. Ну, прежде всего я не хочу проиграть свой процесс, это само собой понятно. Поэтому я не должен упускать ничего, что может пойти мне на пользу, и, если даже, в некоторых случаях, надежда получить от них пользу очень невелика, все равно я и такую надежду упускать не должен. Потому-то я и растратил на процесс все, что у меня было. Например, я вынул весь капитал из моего предприятия: раньше контора моей фирмы занимала почти целый этаж, а теперь осталась только каморка во флигеле, где я работаю с одним только рассыльным. Мои дела приняли такой оборот не только потому, что я истратил все деньги, но я и все силы истратил. Когда хочешь вести процесс, ни на что другое времени не остается.
Значит, вы сами действуете и в суде? спросил К. Об этом я особенно хотел бы узнать подробнее.
Тут я вам почти ничего сообщить не могу, сказал коммерсант. Сначала я было попробовал сам этим заняться, но потом бросил. Слишком утомительно, а результатов почти никаких. Действовать там самому, самому вести переговоры нет, мне это оказалось совершенно не под силу. Даже просто сидеть и ждать страшное напряжение. Сами знаете, какой в этих канцеляриях тяжелый воздух.
Откуда вам известно, что я там был? спросил К.
Да я сидел в приемной, когда вы проходили.
Какое совпадение! воскликнул К. Его настолько это поразило, что он совсем забыл, каким нелепым ему показался коммерсант сначала. Значит, вы меня видели! Вы были в приемной, когда я проходил! Да, один раз я там проходил.
Не такое уж это совпадение, сказал коммерсант, я туда хожу почти каждый день.
Наверно, и мне придется бывать почаще, сказал К. Только вряд ли меня примут с таким почетом, как в тот раз. Все передо мной встали наверно, решили, что я судья.
Нет, сказал коммерсант, мы приветствовали служителя суда. Мы уже знали, что вы обвиняемый. Такие сведения распространяются моментально.
Значит, вы все знали, сказал К. Но тогда вам, может быть, показалось, что я вел себя слишком высокомерно? Был об этом разговор?
Нет, сказал коммерсант, напротив. Впрочем, все это глупости.
Как это глупости? переспросил К.
Ну зачем вы меня выспрашиваете? раздраженно сказал коммерсант. Людей этих вы, по-видимому, не знаете и можете все неправильно истолковать. Примите только во внимание, что при данных обстоятельствах в разговорах всплывают такие вещи, которых разумом никак не понять. Человек устает, голова забита другими мыслями, вот и начинаются всякие суеверия. Я говорю о других, но и сам я ничуть не лучше. Например, есть такое суеверие, будто по лицу обвиняемого, особенно по рисунку его губ, видно, чем кончится его процесс. И эти люди утверждали, что, судя по вашим губам, вам вскоре вынесут приговор. Повторяю, это смешное суеверие, и по большей части факты говорят против него, но, когда вращаешься среди таких людей, трудно противостоять предрассудкам. И подумайте, до чего сильно это суеверие! Помните, как вы заговорили с одним из них? Он вам даже ответить не мог. Конечно, там все может сбить человека с толку, но его особенно поразили ваши губы. Потом он рассказывал, что по вашим губам он прочел не только ваш, но и свой приговор.
По моим губам? спросил К. , вынул карманное зеркальце и посмотрелся в него. Ничего особенного в своих губах я не вижу. А вы?
И я тоже, сказал коммерсант, абсолютно ничего!
До чего же эти люди суеверны! воскликнул К.
А что я вам говорю? сказал коммерсант.
Неужели они так часто встречаются и делятся всеми своими мыслями? спросил К. А я до сих пор держался совсем особняком.
Не так уж они часто встречаются, сказал коммерсант, да это и невозможно, слишком их много. Да и общих интересов у них мало. Иногда какая-нибудь группа начинает верить, что у них общие интересы, но вскоре оказывается, что это ошибка. В этом суде коллективно ничего не добьешься. Каждый случай изучается отдельно, этот суд работает весьма тщательно. Скопом тут ничего не добиться. Лишь единицы втайне иногда чего-то могут достигнуть; только потом об этом узнают остальные, но, как оно случилось, никому не известно. Словом, ничего общего у этих людей нет. Правда, иногда они встречаются в приемных, но там особенно не поговоришь. А все эти суеверия завелись исстари, и множатся они сами по себе.
Видел я этих людей в приемной, сказал К. , и мне их ожидание показалось совсем бесполезным.
Нет, ожидание небесполезно, сказал коммерсант, бесполезны только попытки самому вмешаться. Я вам уже говорил, что кроме этого адвоката у меня их еще пять. Кажется и мне самому вначале так казалось, что можно было бы всецело передать дело и в их руки. Но это было бы совершенно неправильно. Сейчас мне еще труднее передать им все, чем если бы у меня был один адвокат. Вам это, конечно, непонятно?
Непонятно, сказал К. , и, словно пытаясь успокоить коммерсанта, остановить его слишком быструю речь, он накрыл его руку своей рукой. Я только хочу вас попросить: говорите немного медленнее, ведь это все для меня страшно важно, а так я не успеваю за вами следить.
Хорошо, что вы мне напомнили, сказал коммерсант, ведь вы новичок, младенец. Вашему процессу всего-то полгода. Слышал, слышал. Такой молодой процесс! А я уже передумал обо всем тысячи раз, для меня нет на свете ничего понятнее.
И наверно, вы рады, что ваш процесс уже так далеко зашел? спросил К. Ему не хотелось прямо задать вопрос, как обстоят дела у коммерсанта. Но и прямого ответа он не получил.
Да вот уже пять лет, как я тяну свой процесс, сказал коммерсант и опустил голову. Это немалое достижение.
И он замолчал. К. прислушался, не идет ли Лени. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы она пришла, потому что ему еще надо было о многом расспросить коммерсанта, не хотелось ему, чтобы Лени застала их за дружеским разговором, а с другой стороны, он злился, что, несмотря на его присутствие, Лени так долго торчит у адвоката, куда дольше, чем нужно, чтобы накормить его супом.
Я хорошо помню то время, снова заговорил коммерсант, и К. весь обратился в слух, когда мой процесс был примерно в таком же возрасте, как сейчас ваш. Тогда меня обслуживал только этот адвокат, но я им был не очень доволен.
Вот сейчас я все узнаю, подумал К. и оживленно закивал головой, словно вызывая этим коммерсанта на полную откровенность в самом важном вопросе.
Мой процесс, продолжал коммерсант, не двигался с места. Правда, велось следствие, я бывал на всех допросах, собирал материал, представил в суд все свои конторские книги, что, как я потом узнал, было совершенно излишне, все время бегал к адвокату, он тоже подавал многочисленные ходатайства. . .
Как? Многочисленные ходатайства? переспросил К.
Ну конечно, сказал коммерсант.
Для меня это чрезвычайно важно, сказал К. Ведь по моему делу он все еще составляет первое ходатайство. Он ничего не сделал. Теперь я вижу, как безобразно он запустил мои дела.
То, что бумага еще не готова, может быть вызвано всякими уважительными причинами, сказал коммерсант. Да и, кроме того, впоследствии выяснилось, что для меня эти ходатайства были совершенно бесполезны. Одно я даже прочел мне его любезно предоставил один из служащих в суде. Правда, составлено оно было по-ученому, но, в сущности, без всякого смысла. Прежде всего уйма латыни, в которой я не разбираюсь, потом целые страницы общих фраз по адресу суда, потом лестные слова об отдельных чиновниках он их, правда, не называл по имени, но каждый посвященный легко догадывался, о ком шла речь, затем самовосхваление, причем тут адвокат подлизывался к суду хуже собаки, и, наконец, исследования всяких судебных процессов прошлых лет, якобы схожих с моим делом. Слов нет, эти исследования, насколько я мог понять, были проведены очень тщательно. Но я ни в коем случае не хочу в чем бы то ни было осуждать адвоката за его работу. К тому же та бумага, которую я прочитал, только одна из многих, во всяком случае и это я должен оговорить сейчас же, никакого продвижения в моем процессе я тогда не видел.
< назад | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 | далее > |